Жизнь моего сына
Это случилось год назад. В прошлом мае. У моего младшего сына случился перитонит. Страх пронизывал меня насквозь и вырывался наружу мелкой дрожью.
Я думала, что с ума сойду. Детского хирурга в отделении не было. Но заведующий хирургией Дмитрий Шаронов немедля принялся за дело… Дело по спасению моего 6-летнего сына. Казалось, время тянется вечность. Я ходила из угла в угол палаты, упираясь, сползала по стенам и бесконечно молилась. Я ждала, в нетерпении выглядывая в коридор: не везут ли моего мальчика?
Операция шла долго. Дмитрий Юрьевич вышел из операционной спустя несколько часов. Подняв свой усталый взгляд, он кивнул мне, что все хорошо. Бледный, мокрый насквозь, будто кто окатил его из ведра, доктор вышел на свежий воздух.
Потом привезли Кирилла. Такого ледяного. С синюшным цветом кожи, под которой темной паутиной тянулись сети вен ото рта, опускаясь и опоясывая грудь. Я и не думала, что у малыша столько вен… Он выходил из наркоза, не понимая, что произошло. Пытался выдернуть из себя дренаж. Говорил мне, что это все сон. И умолял меня, чтобы я его поскорей разбудила. Что ему не хочется больше спать.
Через два дня Кирюшка, понемногу забывая про то, что у него шов, придерживая емкость, в которую помещался дренаж, пару шагов пробежал по больничному коридору, а потом, словно очнувшись, сказал: «Ах, да..» - и побрел дальше не спеша, подражая всем оперированным тетям и дядям - больным хирургического отделения.
Это случилось год назад. Спросите меня, почему я пишу об этом только сейчас? Да потому, что до сих пор ком в горле, когда вспоминаю. Потому, что невозможно переоценить то, что сделал для нашей семьи Дмитрий Шаронов. Потому, что, наоборот, словами боишься обесценить, недосказать…
Я встретилась с Дмитрием Юрьевичем на днях. Мимоходом спросила, помнит ли он нас? На что он ответил: «В нашем отделении проходит порядка шестисот операций в год. Невозможно запомнить всех… Хотя, если бы я взглянул на шрам, - я бы вспомнил».
- Как вы проводите свои выходные? – поинтересовалась я. Дмитрий Юрьевич посмотрел на меня так удивленно, будто бы он слышит слово «выходные» впервые.
- В первый день минувших праздников я дежурил на сутках, а на следующий день оперировал пострадавшего в ДТП, а потом с ножевым, а сегодня вот вы пришли.
Я понимаю, насколько бесценно время моего собеседника, но так хочется узнать побольше о его семье, интересах, увлечениях. Но Дмитрий Юрьевич только отшучивается и поглядывает на часы. И я невольно задумываюсь, а как в его неимоверно сложной, ответственной работе, общаясь с людьми, чьи жизни зависят от его профессионализма, как тут обойтись без того самого чувства юмора, чтобы подбодрить своих пациентов, чтобы они не кисли, особенно, когда их жизни уже ничего не угрожает?
Тяжело работать с людьми. А с больными людьми работать еще труднее. Каждый из них требует повышенного внимания. Для каждого его личная боль превыше чужой. И каждому нужно уделить время. А время хирурга, не побоюсь повториться - бесценно. Его время - это чья-то спасенная им жизнь. Можно ли выразить словами мою личную благодарность хирургу Дмитрию Шаронову? Как-то нелепо это выходит у меня сейчас. Не получается облечь в слова чувство материнской благодарности за спасение своего ребенка, потому скажу просто: «Спасибо Вам, Дмитрий Юрьевич. Да хранит Вас Господь!»
Фото автора
