Дорога к полю Евгения Команова

Какое оно, поколение тридцатилетних, выросшее в новой России? О чем думает? Как строит свою жизнь? Как ее понимает? Образы, тиражируемые бесчисленными сериалами, думается мне, так же далеки от реальности, как сказки от жизни.

А вот что в реальной жизни — понять хочется. Поэтому знакомство с главой крестьянско-фермерского хозяйства Евгением Комановым для меня было вдвойне интересно. Конечно, готовясь к встрече, какую-то цепочку представлений я уже для себя выстроила.

И картинка получалась очень даже симпатичная: трудовая династия, отец — Александр Петрович Команов — известный в районе и крае человек, крупный руководитель успешного сельхозпредприятия, депутат ЗСК, сын пошел по стопам отца, работает на земле. Находка для журналиста! Все оказалось и так, и не совсем так. Просто умозрительные картинки всегда страдают некоей односторонностью что ли. А жизнь и глубже, и объемней, и ярче.

О СЛАВЕ И СТРАТЕГИИ

С Евгением Александровичем мы встретились на производственной базе его фермерского хозяйства в станице Дядьковской. Большой двор, покрытый асфальтом, хорошая сельхозтехника, выстроенная в ряд. В кабинете — еще один ряд сельхозмашин, а точнее - их маленькие копии. Мой собеседник очень серьезен, сдержан и нетороплив в ответах, но только до тех пор, пока речь не заходит о главном для него. Мы говорили о производственной стратегии, о долгосрочных планах, а они у Евгения Команова продуманы и просчитаны на пятилетку вперед. Он очень убедительно рассказывал, как на определенном этапе развития экономики производства оборот приобретает большую ценность нежели прибыль. Как последние пять лет он ставил перед собой задачу капитализироваться любой ценой, строить больше, приобретать серьезную технику, не боясь кредитоваться. Такая экономическая политика позволила достаточно высоко поднять планку и подтянула за собой более серьезные задачи в производстве.

Мой вопрос: какую планку он установил для себя — войти в тройку лучших предпринимателей района, а может, края — вызвал (и я это видела) недоумение собеседника. И в какой-то момент, когда я пыталась объяснить, какого ответа жду, мне показалось, он даже рассердился. А меня просто подвели стереотипы: молодой, успешный предприниматель непременно амбициозен, а значит, должен стремиться стать первым. А как же иначе? Первому — читай: лучшему — известность, почет, слава.

- А какой смысл в славе? - вопросом на вопрос отвечает Команов. - Ну хорошо, я первый, второй или третий — какая разница?

- Лучший, - подсказываю я.

- А чем я лучше моих коллег? Я не лучше. Я не хочу быть лучшим, - продолжает размышлять вслух Евгений Александрович. - Что для меня важно? Чтобы коллектив был доволен, чтобы пайщики были довольны.

- Ну, а как же дух соревнования? - не унимаюсь я.

- Конечно, спортивный интерес присутствует, но не стремлюсь я быть лучшим, - повторяет Команов. - Я просто хочу собирать с гектара 100 центнеров пшеницы. И отдельные участки на полях в прошлом году у нас дали по 100-112 центнеров.

МЫ РАБОТАЕМ НЕ ХУЖЕ НЕМЦЕВ

Это не фантастика, а просчитанная возможность. Из Германии, где Евгений Команов обучался в рамках Президентской программы, он вынес твердую убежденность: в Краснодарском крае в условиях нашей зоны вполне реально собирать 100 центнеров пшеницы с гектара. И его коллектив, лучший коллектив, по убеждению Команова, тоже уверился на деле, а не на словах, что это возможно, что это очень интересно — ставить перед собой, казалось бы, невыполнимую задачу и решать ее. И результат был предсказуем, но десять дней шел дождь. Они стояли на эталонном поле, на которое возлагали такие надежды, и смотрели, как дождь смывает эту надежду на успех, на заветную урожайность в 100 центнеров. Наверное, это было непросто. Да и вообще, должно быть, трудно смириться с мыслью, что твои усилия в одно мгновение может разрушить непредсказуемая погода. Надо быть либо философом, либо поэтом, чтобы, зная все риски и невозможность на них повлиять, все равно из года в год упорно заниматься своим делом, вкладывать деньги, труд, а в конечном счете все равно зависеть от милости природы.

- Не обидно? - спрашиваю я Евгения Александровича.

- Не без этого, но в любой ситуации, даже самой сложной, риски можно частично нейтрализовать. В какой-то степени. Сегодня есть четкий технологический процесс. Во-первых, нужно все в максимально короткие сроки успеть сделать, чтобы сократить эти риски. Во-вторых, надо иметь четкое понимание, как и что делать дальше. Нынешний год — очень яркий пример тому. Мы посеяли в недостаточно влажную землю. Правда, потом прошел дождь, и всходы получились равномерные. Но в ноябре резко похолодало, и снега, то есть влаги — нет, значит, большого коэффициента кущения мы не получим. Сегодня поля кардинально отличаются от прошлогодних. Соответственно сложившейся ситуации мы прогнозируем нашу работу в феврале. Программа полностью расписана, основное направление — получить максимально если не весеннее кущение, то так называемый подгон, из которого мы постараемся сделать продуктивный колос. Понятно, что выдающегося урожая не будет, но хороший - должен получиться. Просто все эти моменты нужно отслеживать и реагировать на них. А то, что цех у нас под открытым небом, что мы под Богом ходим, так мы это знаем...

И еще одно убеждение вынес Евгений Команов из Германии: крестьяне в России умеют работать не хуже немцев. Конечно, такие выводы меня, как любого россиянина, порадовали, но захотелось понять, на чем основывается эта убежденность. К примеру, почему Евгений уверен, что его коллектив — лучший?

- Очень просто, - объясняет Команов, - потому что в прошедшие два-три года нам удалось пройти в поисках определенной технологии испытания очень серьезных машин, соответственно, обучить специалистов работать на этих машинах. Это высококлассные машины и очень серьезный опыт.

ТАК УЧИЛ МЕНЯ ОТЕЦ

Если бы сегодня можно было начать все сначала, Команов выбрал профессию агронома. Он чувствует, как ему, фермеру, нужны агрономические знания. А тогда, после школы, он пошел по стопам матери на экономический факультет Кубанского аграрного университета. Очень уж ему нравилась бухгалтерия. Получил диплом, поработал полгода в налоговой инспекции, а уже в конце декабря 2002 года зарегистрировался как индивидуальный предприниматель. Фермер. Вот теперь у него появилась возможность применять на деле и знание бухгалтерии, и отцовскую науку. Фермер, он ведь един во всех лицах: сам себе и агроном, и экономист, и юрист, и бухгалтер. Конечно, было страшновато: дело-то новое. Проблем хватало. И работал поначалу чуть не сутками, без выходных. Вместе с опытом приходило понимание: надо учиться дальше. Не для степеней и званий — для пользы делу, которое, как оказалось, стало делом жизни.

В не таком уж далеком прошлом крестьянин по вековым приметам, по тому, как рассыпается или нет комочек весенней земли на ладони, безошибочно определял время начала сева. За двенадцать лет, что Евгений Команов фермерствует, он эту науку предков тоже освоил. Но чего не дано было предку — так это взглянуть на свои поля хотя бы с высоты птичьего полета. Современному крестьянину современные технологии такую возможность предоставляют, причем, как говорится, не выходя из кабинета. И не удовольствия ради, а для дела. С такой-то технической поддержкой вроде бы и работать легче, хотя кто с уверенностью возьмется утверждать это...

- Мы сегодня каждый день отслеживаем, как выглядят наши поля из космоса, - говорит Евгений, поворачивая ко мне ноутбук, чтобы и я могла полюбоваться этой картинкой, - сразу видно, где у нас проблемы: грызуны, или болезни. Весной это будет особенно актуально. Четко видно, как и что развивается. Соответственно мы принимаем решение, где кормить, разбиваем поля на части, удобрения вносим дробно. Это и есть экономика. Сначала достигаем определенных показателей, а потом начинаем снижать затраты. Вот наши задачи на сегодняшний день. Мы вырабатываем технологию. Это долгосрочная программа. К технологии, которую мы используем сегодня, мы шли почти семь лет. Я учусь в аспирантуре КНИИСХ, так вот мы четко подбирали семенной состав на каждом поле, по каждому предшественнику. Закладывали опыты при разном кормлении, при разной защите. Я очень щепетильно отношусь к партнерству, у нас хорошие партнерские отношения с компанией «Дорф», с которой мы работаем по средствам защиты. С моим товарищем мы разработали схему по защите и по подкормкам, закладывая разные опыты. Мы получаем разные результаты. И сегодня уже четко понимаем с вероятностью 90%, как мы будем работать весной.

Современная техника — дело, безусловно, хорошее и работать с ней сподручнее. И современная наука большие возможности крестьянину дает совершенствовать свой труд, добиваться новых результатов. Но после разговора с Евгением Александровичем я поняла: есть в работе настоящего земледельца и нечто такое, такая особенность, что никакой самой крутой технике, никакой науке не доступны. И сразу скажу, не только технике, но и не каждому земледельцу эта особенность доступна. Но уж если владеет человек этой особенностью, то можно смело утверждать — своего он добьется. Трудно подобрать слово для этой особенности, чтобы понятно стало, о чем идет речь. А некоторым так и вовсе не удастся понять, в чем секрет. Но настоящие земледельцы этот секрет знают. Ведь как работает Команов? У него каждое поле — по сути лаборатория под открытым небом, где непрерывно идет кропотливая научная работа, направленная на получение определенного результата. Каждый шаг рационален, рассчитан, проверен. И вдруг...

- Хотите верьте, хотите нет, но с полем надо разговаривать, - в какой-то момент говорит Евгений.

- О чем? - опешила я.

-О нем, о поле. Как оно себя чувствует, как оно переживает наши опыты, как чувствует себя культура, растущая на этом поле. Потому что практически на каждом поле у нас заложен опыт по разным технологиям в поисках чего-то лучшего. На каждое поле нужно обязательно зайти и поговорить с ним, иначе оно обидится.

- Вы в это верите? - поначалу мне кажется, мой собеседник разыгрывает меня. Слишком разителен переход от рафинированного ученого, профи к лирику. Но Евгений Александрович совершенно серьезен.

- Конечно! Это безусловно так. Это не вопрос веры. Это так и есть. Так учил меня отец.

Я осмысливаю сказанное и вдруг понимаю, что это не шутка, а как раз та самая необходимая составляющая, та самая ОСОБЕННОСТЬ, что отличает творца от ремесленника в любой сфере деятельности. Не важно, чем занят человек: растит ли он хлеб, или валенки валяет. Главное - его стремление очеловечить свой труд. Или, как говорят поэты, вложить в него частичку своей души. Только тогда получится все и даже больше. И это совсем не лирика.

Вообще Команов уверен, что фермерство — это образ жизни. И я соглашаюсь с такой установкой, потому что много лет назад и я вот так же решила для себя, что журналистика — это образ жизни. Поэтому понимаю, какой смысл вкладывает в эти слова мой собеседник.

УВЕРЕННОСТЬ В ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ

Вопрос о санкциях, которыми наши заклятые зарубежные друзья пытаются высечь россиян, как провинившихся школяров, возник сам собой. Насколько может земледелец быть уверенным в завтрашнем дне, если практически все семена, все средства защиты растений — импортные?

- Пока оснований для беспокойства нет, - уверен Команов, - Россия должна выйти из этой ситуации. Что касается взаимоотношений с иностранными партнерами, я не думаю, что они захотят терять российские рынки. Мы созванивались со своими зарубежными партнерами, они намерены продолжать запланированные программы. На сегодняшний день мы предоплатили 50% необходимых средств защиты, приобрели все семена: кукурузы, сахарной свеклы, подсолнечника. То есть на этот год мы обеспечены. Из техники я ничего не собираюсь приобретать, у меня все есть. За последнее время мне очень много техники предоставлялось в пользование, для испытаний, совершенно новой техники, которой нет еще в производстве. Мы ее внедряем. Поглядим, как дальше ситуация будет складываться. А если что — у нас и свои сеялки есть, купленные раньше.

Уверенность моего собеседника мне нравится. Он не паникует, он прикидывает грядущие риски, свои действия и убежден, что сложившаяся ситуация должна серьезно перестроить политику государства в области сельского хозяйства. Продовольственная независимость — это прежде всего независимость от импорта во всех сферах деятельности. Восстанавливать свое семеноводство, развивать науку — это дело даже не года, а десятилетий, но заниматься этим необходимо, иначе не выжить.

А пока фермерское хозяйство Евгения Команова не выживает, а живет в нормальном рабочем ритме. Совсем немного остается времени до начала посевной. Сейчас идет плановый ремонт техники, готовят сеялки, комбайны к весенней страде. Свеклокомплекс ремонтируют. Понадобится он только в сентябре, но тогда на ремонт не будет времени. В теплую погоду ремонтируются, а когда наступают морозы и не совсем комфортно в цеху с железом, все выходят чистить лесополосы. Так заведено давно уже. Кроме того, есть продукция, с которой нужно работать, перекидывать зерно в хранилище. Да и строят в хозяйстве самостоятельно.

- А выходные у вас бывают? - интересуюсь я.

- Регулярных выходных у меня нет. Но иногда бывают. У меня же дочка маленькая, хочется порадоваться, повеселиться вместе с ней.

- Мне понравилось слово «иногда». Иногда - это раз в месяц? Раз в полгода?

- Зимой — чаще. Один день или полдня в неделю может быть выходным. В сезон их вообще не бывает. Четких границ нет.

- Это у вас, у главы хозяйства. А у рабочих?

- Все заточено для того, чтобы создать условия работы согласно законодательству. Да, не всегда получается, особенно в сезон. Но мы стараемся давать отгулы. Или такой расклад: зимой у нас рабочий день начинается в половине девятого, а заканчивается в половине пятого. Делаем мы это осознанно, понимая, что в сезон будем загружены, работать придется больше, не считаясь со временем. Я анализировал загруженность рабочих: 22-24 рабочих дня в месяц. Больше нет, хотя, когда мы начинали, бывало и по 30 рабочих дней в месяц.

- Какая у вас зарплата?

- У механизаторов — в районе 33 тысяч, а общая в среднем— где-то 29 тысяч.

РАСТИТЬ ХЛЕБ И ВЕРИТЬ

И наконец вопросы, которые я отношу к личным, но очень важным в характеристике каждого человека. По тому, что человек ценит в первую очередь, можно судить о нем безошибочно. На вопрос, что для него самое важное в жизни, Евгений Команов, не задумываясь, ответил:

- Семья.

- А дальше?

- И дальше - опять семья. Все начинается с семьи. А остальное — наша работа, все наши занятия — все это ради семьи. Есть семья и вокруг нее все, что мы делаем.

- Обычно мужчины говорят, что главное — это его дело.

- Мне повезло в этой жизни, я таких людей не знаю. В моем окружении никто так не говорит. Я не меряю успех количеством денег в кармане. Я хотел дом — я его строю. Хотел машину — я ее купил. Дом мы строим с женой десять лет, в этом году перешли. Важно, как вы сами себя чувствуете, это и есть ваша удовлетворенность, ваша состоятельность. Я бы не хотел, чтобы у меня там лежало где-то в чемоданчике чего-то, я хотел бы, чтобы мой ребенок себя уверенно чувствовал, чтобы жена была счастлива, чтобы родители были спокойны, сестра. Это нормально.

- Трудно сохранять спокойствие, когда рядом, на Украине, идет война...

- Как бы ни сложилось в дальнейшем, но я человек военнообязанный, капитан запаса, поэтому, если будет надо, я пойду воевать, это долг любого мужчины, тем более офицера.

- Вопрос может показаться странным, но я его все же задам: Вы — патриот?

- Я считаю, что я хлеб ращу, и по сути я ответил на ваш вопрос. То, что происходит сейчас в стране, то, что Крым наконец-то снова российский, я поддерживаю стопроцентно, даже понимая, что мы можем пострадать. И я готов и, думаю, большинство людей в нашей стране также готовы к любым испытаниям. Да, мне есть что терять, но я готов и не боюсь, потому что жизнь человека не измеряется коротким мгновением нашей земной жизни.

Вот такая формула патриотизма от Евгения Команова — растить хлеб, беречь семью и родную землю, беречь то самое поле, на котором растишь хлеб, а понадобится — защищать то, что тебе дорого. Наверное, это и есть самая действенная, самая правильная формула. От Бога. Для жизни. Для себя. Для страны.

Фото Анастасии ИВАХНО