35-й Кубанский казачий механизированный полк в боевых действиях 1939-1941 годов. Часть 3.
Тем временем обстановка на других участках Западного фронта на фоне стремительно развивавшегося германского наступления катастрофически ухудшалась, а его штаб все больше терял контроль над ситуацией и выпускал из рук управление войсками. В частности, об успехе казаков в штабе фронта в Минске знали лишь то, что «6-й кавкорпус — южнее Ломжи», что явствует из оперативной сводки, появившейся к 22.00 часам 22 июня.
В то время, как боевое крещение 6-й Кубано-Терской казачьей дивизии оказалось удачным, ее тылы и подразделения обеспечения 22 июня ощутили на себе все трагические последствия полного господства немцев в воздухе, завоеванного Люфтваффе в первые часы войны. Согласно боевому донесению штаба 10-й армии по состоянию на 14 часов 40 минут противник совершил «10 авианалётов, каждый по 30-35 самолетов Ju-87, Do-17 и Do-53″ на военные объекты 6-й кавдивизии и в Ломже. В результате в местах постоянной дислокации казачьи тыловые подразделения понесли тяжелые потери, были практически уничтожены склады боеприпасов, горюче-смазочных материалов и запасных частей. По свидетельствам очевидцев, пожары в разрушенных бомбами военных городках бушевали более суток, а над горящим складом ГСМ в воздух поднимался столб пламени и дыма, заметный за много километров. Таким образом, 6-я кавдивизия в первые же часы войны лишилась своего тыла и снабжения.
В 23.30 22 июня командир Кубано-Терской казачьей кавдивизии генерал-майор Константинов получил приказ командира 6-го кавкорпуса Никитина на отвод частей к Белостоку. Уже глубокой ночью казаки снялись с позиций и двумя походными колоннами начали выдвижение в указанном направлении. Согласно оперсводке штаба 10 армии, новым районом сосредоточения 6-й кавдивизии были назначены Сокулка-Крынки, а связь с ней поддерживалась «через делегатов связи и по рации». В то же время, как воспоминает старший сержант 39-го эскадрона связи Захара Рябченко, с 23 июня радиосвязь дивизии с вышестоящими штабами была нарушена: «Видимо поменялся код, новый нам не довели, и мы остались без связи».
Приказ об отступлении был воспринят личным составом неоднозначно: с одной стороны, отход после удачного боя вызывал у казаков досаду, а с другой - люди уже начинали понимать, что общий ход боевых действий складывается отнюдь не в пользу Красной армии. Оставленные прикрывать отход два эскадрона и артдивизион 152-го Терского Ростовского полка снялись с позиций и ушли перед самым рассветом 23 июня «при минимальном контакте с противником», однако части германской 23-й дивизии оперативно организовали преследование. В результате арьергардных боёв эскадроны и артдивизион были полностью разгромлены, и на соединение к главным силам дивизии вышли только разрозненные группы уцелевших бойцов.
Впрочем, есть версия, что в бою 22-23 июня 1941 г. 6-й Кубано-Терской казачьей кавдивизии могла противостоять не 23-я, а 87-я пехотная дивизия Вермахта (87. Infanterie-Division, ком-р генерал-лейтенант Богислав фон Штудниц — Bogislav von Studnitz, дивизионное прозвище «Grünes Herz»). Это соединение, хоть и не столь старое (сформировано в 1939), тоже имело хорошую боевую репутацию.
В течение дня 23 июня 6-я Кубано-Терская дивизия, выполняя задачу по сосредоточению в назначенном районе, прошла форсированным маршем более 75 км. Согласно воспоминаниям начштаба 94-го кавполка майора Гречаниченко, «враг все время обрушивал бомбовые удары. В порядок колонны приводили себя на ходу».
От налетов авиации противника казачьи части пытались укрываться в лесных массивах, однако это удавалось не всегда, и на открытом пространстве они несли тяжелейшие потери.
Подвергнувшись атаке с воздуха, эскадроны рассеивались и пытались выйти из-под огня на полном скаку, а германские «Мессершмитты» с бреющего полета расстреливали всадников из пулеметов.
Евгений ГРОМЫКО.
Начало: Часть 1
