Война журавских Дисюков
О том, сколько горя хлебнули в войну журавские Дисюки, рассказали Татьяна Дисюк и ее муж Аркадий. И порой от их рассказа - прочувствованного, через себя пропущенного – начинало щемить сердце. Сам собой возникал вопрос: как может человечество, пережив такой ужас, вновь подводить наш мир к массовой конфронтации и пренебрежению друг другом? Вопрос, что называется, риторический.
У деда Аркадия — Александра Дисюка - было четыре брата. Старший Иван Лукич, потом сам Александр, потом Федор Лукич и вновь Иван Лукич и младший Андрей. То, что двум родным братьям дали одинаковые имена, было для начала прошлого века нормальным. Коли в святцах указан Иван, то и перечить им нечего.
Старший Иван ушел на фронт сорокалетним мужчиной, оставив дома жену и двух детей. Так ни разу и не побывав дома, он сгинул на фронтах.
Александр Дисюк, прибыв на мобилизационный пункт, был зачислен в воинское подразделение. Вместе со своими сослуживцами ему предстояло отправиться на поезде к месту службы. Но поезд в пути захватили немцы, и всех новобранцев вместо фронта забрали в плен. Вроде бы потом выяснилось, что их предали и просто сдали врагам. Не ожидавших подвоха, ненастороженных и несобиравшихся сопротивляться солдат на плановой остановке поезда сдали врагу с рук на руки.
Хуже ожидания и невозможности как-то повлиять на события ничего нет. Александр Дисюк, оказавшись в лагере, прочувствовал это, что называется, на своей шкуре. Ни дня не повоевав, не защищая родную землю, не бросаясь в атаку, он проводил мучительные дни, месяцы, годы в плену. Бежал. Один раз добрался до Украины и два месяца прятался в хате у сердобольной селянки. Но полицаи прознали про сбежавшего пленного и вновь отправили его за колючую проволоку. Вместе с Александром в плену оказался и его одностаничник, дальний родственник по фамилии Дисюк. Он умер, не выдержав мук и лишений на руках Александра. Это в кино в такие моменты играет душещипательная музыка, и мир вокруг будто застывает, выводя на передний план трагедию героев. В реальности были грязь барака и забившийся по углам страх, стенания пленных и лающая речь надсмотрщиков. Мир не остановился, в нем просто стало на одного советского солдата меньше. Не выжил бы и Александр. Его спасло то, что в Журавской он был хорошим кузнецом, а хороший кузнец везде нужен. Пристроили его к лошадям. Скрепя сердце он подковывал вражеских коней, каждый день, каждый час ожидая Победу.
Освободили лагерь американцы в 1945-м году. Александру и тем, кто выжил, предстояло вернуться на Родину. Пленных тогда встречали строго. Многие, вернувшись из фашистских лагерей, отправлялись в свои. Но Александр сохранил не только свою жизнь, но и честное имя советского солдата. В потайном дне чемодана лежали красноармейская книжка и список тех, кто ехал с ним в том роковом поезде. Как он сумел их сохранить, как берег, можно только представить. Благодаря этим записям он спас от лагерей своих так и несостоявшихся сослуживцев.
Дома Александр Лукич приступил к обязанностям кузнеца. Все вроде бы вернулось на круги своя, но... До конца жизни он не мог простить ближним своим ни одной хлебной крошки, сброшенной на пол. Сгребал крошки со стола в ладонь и отправлял в рот. Дети и внуки работали в станице по линии партии: были комсомольцами, организаторами. Но сам Александр Лукич не появился ни на одном «огоньке», посвященном Победе, с невыносимой болью считая, что не ковал ее. Мучительный плен, в который он попал в 1941-м году, так и не отпустил журавского кузнеца.
Средний брат Федор Дисюк прошел войну и вернулся домой. Не оправившись до конца от тяжелых ранений, он умер через несколько лет после Победы. Умер победителем.
Второй Иван тоже вернулся с фронта. Он отслужил артиллеристом, заработал ордена и медали. Всю жизнь проработал в колхозе «Путь коммунизма» сначала механизатором, потом — заведующим МТМ. С гордостью носил позвякивающий орденами пиджак, чеканил шаг на параде в колонне ветеранов.
Младший из братьев Андрей к началу войны закончил педучилище. Как учитель он получил бронь и призыву на фронт не подлежал. Его отправили в Уссурийск Приморского края учить эвакуированных из западной части страны детей. Там он и остался. До 80-ти лет работал директором в той школе, стал почетным гражданином Уссурийска. Родным регулярно писал письма. Среднее поколение Дисюков до сих пор помнит убористый красивый почерк Андрея Лукича и то, что он поименно передавал привет всем членам семьи. Никого не забывал.
Довелось воевать и сыновьям старших Дисюков. Сыну Александра Лукича Григорию к началу войны было 16 лет, и на фронт его не забрали. Он остался в станице с матерью и младшими ребятами, работал возчиком: возил на бричке председателя колхоза. Во время оккупации он остался при своих обязанностях и должен был растапливать печь в правлении колхоза. В станице и колхозе обосновались немцы, и всюду были страшные следы их пребывания. Так однажды, придя рано утром топить печь, Григорий увидел списки станичников на расстрел. Эти списки подготовили полицаи. Схватил он их и прибежал домой. Показывает матери, а та за голову: что теперь будет, у нас же дети малые? Прячься, Гришка! Гришка прятался. Но его все же нашли и жестоко избили плетками. Но он все равно не признался в том, что уничтожил те списки. И это лишь один случай его партизанства - смелого и порой безрассудного.
После освобождения Кубани Григория и Николая — сына старшего из братьев Ивана Лукича - призвали в армию. Они попали служить во Львов и воевали не только с фашистами, но и с бандеровцами. До 50-х годов действовало их подразделение, до 50-х годов они «гоняли» бандеровщину. Но, как теперь сокрушаются в семье, не всех догнали. Там, на Украине, Григорий остался жить. Женился и обосновался на львовщине. Но не долго там прожил: уже в те годы «москалей» не приветствовали в краю бандеровцев. Переехал с семьей в Запорожье. Григорий Александрович умер год назад, не став свидетелем ужаса, творящегося на Востоке Украины. И слава богу, что не увидел, говорят его родные. Николай вернулся на Кубань, до преклонного возраста прожил в Краснодаре.
Татьяна Алексеевна родилась в Журавской. Но ее старшие сестры появились на свет, когда семья жила в Горловке. В той самой Горловке Донецкой области, которую сейчас бомбят украинские власти... Бабушка Татьяны Алексеевны Анна Маглис или, как все ее называли Нюра, осталась в войну с тремя малыми детьми в городе Енакиево - другом крупном городе Донецкой области. Муж - на фронт, ей — ждать и беречь детей. Татьяна Алексеевна многое помнит из того, что рассказывала бабушка о войне, но особенно ярко — как бабушка была на один волосок от смерти. Освобождение Украины велось с попеременным успехом.
Несмотря на то, что Красная Армия освобождала города и области, оттесняя врага к его логову, фашисты совершали отчаянные попытки отвоевать эти территории обратно. Когда в Енакиево, где жила Нюра, вошли советские войска, их встречали слезами радости. Нюра по соседям и знакомым собирала продукты, чтобы накормить солдат, чтобы им, воинам-освободителям, набраться сил для дальнейшего пути. Когда в Енакиево вновь вошли немцы, полицаи из местных сдали Нюру. «Русских кормила — на виселицу». С табличкой «партизан» на груди, с воюющими от страха детьми, цепляющимися за ее юбки, Нюра шла на виселицу. Ей уже накинули веревку на шею, когда взвыла советская авиация и начался обстрел немецких позиций. Немцы отвлеклись, Нюра кинулась к детям, укрыла их своими руками, всем телом. Этот день стал их Победой.
Не сразу эта семейная память пробила незаживающую рану в сердцах внуков. Но пробила, и теперь пульсирует, болит. И никуда не денешься от нее. Но и эта боль не сравнится с тем, что пережили те, по ком прошлись жернова войны.
Фото автора и из семейного архива
